Найди меня.

[Tifafan]

Найди меня.
Автор: Tifafan
Фэндом: Коллинз Сьюзен «Голодные игры»
Персонажи: Пит Мелларк/Китнисс Эвердин
Рейтинг: G
Жанры: Гет, Романтика, Ангст, Драма, POV, AU
Описание:
Единственное, чего она хочет, чтобы он нашел ее.
Посвящение:
Спасибо Сьюзен Коллинз за то, что написала эту замечательную трилогию.
Публикация на других ресурсах:
Только с разрешения автора.
Примечания автора:
Писалось под OST The Hunger Games и The Smiths – Asleep.

Небольшая зарисовка того, как все могло бы быть.

Я снова пробираюсь в одно из своих укрытий. Здесь, в Двенадцатом дистрикте, у меня их не так много, как было в Тринадцатом или резиденции Сноу. Но мне хватает. Тем более, лес большой.

Я снова и снова делаю это, пытаясь убежать от… От чего, интересно? Или от кого? От Сальной Сэй, Хэймитча или, быть может, от Лютика? Нет. Хоть они и не могут меня найти, я сама рано или поздно возвращаюсь домой. Чтобы они успокоились, увидели меня живой и невредимой. Чтобы Сальная Сэй смогла накормить меня завтраком, Хэймитч отчитать, а Лютик потереться своей уродливой мордой о мою руку (да, в последнее время мы сдружились, хотя я уверена, что он просто боится того, что его снова бросят), а иной раз и последовать за мной в лес.

От чего же я бегу? Не трудно догадаться. От боли, кошмаров, воспоминаний. Как ни странно, но в лесу я будто снова оказываюсь в объятьях Пита: кошмары уходят, не оставляя и следа, но на их место приходит или пустота, или яркие радостные сны, от которых потом в десять раз больнее, потому что, просыпаясь, я понимаю, что больше не увижу широкой улыбки Прим, не вплету ей в косу цветы с Луговины, не спою ей. Что ее просто нет. Была, а теперь вот – нет. Все в доме тоже напоминает о ней, но мне жаль выбрасывать вещи, в которых сохранилась хоть частичка ее памяти. Я понимаю, что вечно это продолжаться не может. Когда-нибудь мне придется научиться жить со своей потерей, я больше не смогу убегать в лес и стану заложницей собственного дома.

А еще мне больно, когда я прохожу вечером мимо темных окон дома Пита. Вряд ли его вернут. Прошло уже два месяца, а его до сих пор держат в Капитолии, толком ничего не объясняя нам с Хэймитчем. Но мне не столь важно, вернут ли его из Капитолия, для меня главное – сможет ли вернуться Он. Пит, у которого во взгляде никогда не было ненависти, даже к профи на Семьдесят четвертых Играх; который улыбался даже в самой безвыходной ситуации, который мог всегда найти подходящие слова, чтобы утешить, рассмешить или поддержать. Его больше нет. Как нет и его мучителей. Об этом уж мы позаботились.

Я прохожу по залитой солнцем Луговине, прохожу мимо тайника с луком и стрелами – они мне сейчас ни к чему – и направляюсь к нашему с Гейлом месту, где мы встречались, а позже снимали промо. Это мое любимое убежище, сюда я прихожу чаще всего, реже добираюсь до озера и совсем редко хожу на поляну, где мы сидели с Гейлом в день Жатвы.

Я ложусь на землю и прислушиваюсь к звукам леса. Они успокаивают меня, убаюкивают. Я вспоминаю, как пела Прим, когда она не могла заснуть, как пела Руте, когда она умирала.

И шелест ракиты ласкает твой слух.
Пусть снятся тебе расчудесные сны,
Пусть вестником счастья станут они.

Перед тем как уснуть, я, как и всегда, прошу лишь об одном: чтобы Пит нашел меня - хотя и понимаю, как абсурдна эта мысль. Засыпая, я чувствую, как рядом с животом ложится теплый пушистый комочек. Лютик снова нашел меня.

Я просыпаюсь от того, что кот шипит, громко и яростно. Тут же резко сажусь, о чем незамедлительно жалею: голова кружится так, будто меня раскрутили вокруг своей оси не менее пятнадцати раз. Пока прихожу в себя, повторяю давно заученную вещь: Меня зовут Китнисс Эвердин. Мне семнадцать лет. Мой дом в Двенадцатом дистрикте. Я участвовала в Голодных Играх. Сбежала. Капитолий меня ненавидел. Я - Сойка-пересмешница. Я разожгла войну. За это Капитолий отнял у меня Пита. Скорее всего, навсегда. Койн убила мою сестру, а я убила Койн.

Когда сознание проясняется, оглядываю лес вокруг. Солнце скоро скроется за горизонтом, нужно возвращаться, вокруг никого кроме нас двоих и многочисленных птиц. Почему же он так яростно шипел? Когда мой взгляд цепляется за фигуру, стоящую поодаль, в тени деревьев, я понимаю, почему он шипел. Мне хочется сделать так же, но я еще не настолько одичала. Теперь я жалею о том, что не взяла с собой лук. Я медленно встаю на ноги и пытаюсь рассмотреть стоящего впереди человека. Но он сам выходит из тени. Это Пит.

Я не знаю, что сказать, что сделать. Я тону в пучине собственных мыслей, догадок и желаний. Мне становится страшно, потому что я ничего не могу прочитать в его глазах, даже предполагаемой и ожидаемой ненависти, жажды моей крови. Ничего нет, они пусты, как пусты глаза мертвеца.

Я уже собираюсь спросить, что он тут делает, как нашел меня, когда он протягивает мне свою руку и делает небольшой шаг в мою сторону. Подсознание шепчет, что где-то здесь подвох, этого не может быть, но я все равно медленно подхожу к нему и вкладываю свою руку в его горячую и широкую ладонь. Он слегка сжимает ее, как делал всегда, желая дать мне знать, что он рядом, и на миг мне кажется, что он просто хочет переломать мне все кости. Но этого не происходит, и я вовремя останавливаю себя от того, чтобы выдернуть свою ладонь из его. Пит поворачивается и слегка тянет меня за собой. Он все делает молча, и это заставляет меня задуматься о том, не сделали ли его Безгласым. Эта мысль невыносима, поэтому, не сделав еще и трех шагов, осипшим от долгого молчания голосом спрашиваю:

- Как ты попал сюда?
- Пришел, - я слышу, что он улыбается.
- Просто так?
- Сперва я пришел к тебе домой, но он был пуст. Потом встретился с Хэймитчем, и он сказал, что тебя теперь можно найти здесь.
- Это опасно. Ты не знаешь леса, ты мог заблудиться.
- Но я же не заблудился. Тем более, я вспомнил одно из промо, где вы с Гейлом рассказывали разные истории, сидя на скале. Мне не составило особого труда найти это место, - рассказывает Пит, ведя меня дальше через лес к Луговине. Я уже вижу ее.
- Куда мы идем?
- Домой.

Мы идем по городу и никого не встречаем. Я отмечаю про себя, что это странно, но продолжаю следовать за Питом. Когда мы доходим до моего дома в деревне Победителей, Пит хочет освободить занятую моей ладонью руку, чтобы открыть двери, но я не позволяю ему этого сделать. Я боюсь, что если отпущу его сейчас, то уже не смогу вернуть. Он понимает это, поэтому подносит наши сцепленные руки к губам и целует тыльную сторону моей ладони. Мне хочется обнять его, поцеловать, запустить руки в короткие волосы и сказать, как же мне его не хватало. Но ничего этого, разумеется, я не делаю. Пит открывает двери свободной рукой и пропускает меня вперед.

Когда мы проходим по коридору, я кидаю беглый взгляд на свое отражение в зеркале. Мне становится стыдно за свой внешний вид, и я краснею. В кого я превратилась? Флавий и Октавия наверняка потеряли бы сознание, увидь они меня в таком состоянии: спутанные жирные волосы, которым и не снились расческа и шампунь, кожа грязная и пожелтевшая, будто я неделю провела не пойми где или у меня больная печень, под ногтями грязь, а все тело укрывают невзрачные шрамы.

Пит ведет меня на второй этаж и открывает одну из белых дверей. Это ванная комната. Тут пахнет какими-то травами, и я сразу вспоминаю отца и мать. Я принимаю этот жест, как камень в свой огород. От того, что я чувствовала на крыльце, ничего не остается. Я разворачиваюсь к Питу, собираясь наорать на него, и пытаюсь вырвать свою руку из его. Но хватка Пита сильна, он не позволяет мне сделать этого, а лишь притягивает ближе к себе. На его губах играет полуулыбка.

- Не будь эгоисткой, - тихо шепчет он мне в губы. – Я, поверь мне, не меньше твоего соскучился по тебе.
- Я верю, - отвечаю я, глядя в его яркие голубые глаза. Не знаю как, но Питу удается успокоить меня всего одной фразой.

Я ощущаю его горячие руки на своей талии и вспоминаю наш поцелуй на Двадцатипятилетии Подавления. По телу снова разливается жар. Я не выдерживаю этой близости и целую его. Наш поцелуй долгий, плавный, осторожный. Нам нужно узнавать друг друга заново. Я разрываю его, когда чувствую, что он пытается снять с меня майку. Я пытаюсь отпрянуть, но он не позволяет.

- Китнисс, просто поверь мне.

И я верю. Он стягивает с меня майку, но при этом продолжает смотреть мне прямо в глаза. Однако от этого не становится легче, и кровь все равно приливает к щекам, образуя ярко-красный румянец.

- Не часто заставишь покраснеть саму Китнисс Эвердин, - говорит он.

От этого замечания мне хочется рассмеяться. Но я лишь улыбаюсь. Не широко, а стеснительно, всего лишь немного поднимая уголки губ. Но это первая эмоция, кроме боли, которая выражается на моем лице за все время пребывания здесь.

Пит, продолжая смотреть мне в глаза, аккуратно развязывает тесемки на моих штанах, из-за чего они падают на пол. Я выхожу из них, заодно стягивая с себя туфли. Он аккуратно, стараясь не касаться моей недавно восстановленной кожи, стягивает с моих плеч лямки бюстгальтера, давая мне возможность прикрыть грудь руками, прежде чем он снимет его полностью. Пит отворачивается и включает краны ванной, и я понимаю это как знак того, что мне нужно раздеться до конца. Я снимаю с себя оставшееся белье и спрашиваю, что делать дальше. Он говорит, чтобы я залезала в ванную.

Прежде чем полностью окунуться, я проверяю температуру воды, окуная в нее стопу. Теплая, но не горячая. Как раз такая, чтобы не навредить коже. Я медленно погружаюсь в нее и наливаю пену, побольше, чтобы ничего не было видно, жду пока образуется мыльно-пузырная масса. Ванна длинная, я могу вытянуться почти во весь рост. Когда пены становится достаточно, я говорю Питу, что он может повернуться.

- Точно?
- Да, точно, - говорю я, усмехаясь.

Пит поворачивается и расплывается в улыбке. Я не могу не улыбнуться в ответ. С каждым разом получается все лучше. Я как будто заново всему учусь.

Он подходит ближе и берет мочалку, мочит ее в воде. Пит становится на колени перед ванной, и его лицо оказывается на одном уровне с моим. Он берет мою руку и начинает медленно и осторожно омывать ее мочалкой. Он нежно гладит кожу, стараясь обходить розовые очаги. Я не знаю, сколько времени это продолжается. Пит выглядит таким сосредоточенным, будто разрисовывает один из своих тортов, и я не решаюсь прервать его.

- Как ты пережила это? – спрашивает он, переходя ко второй руке.
- Кто сказал, что я пережила? – немного грубо отвечаю я.
- Прости. Я не это имел в виду. В смысле, как ты справилась без чьей-либо поддержки? Меня же рядом не было.
- Ну, не сказала бы, что все было прекрасно и радужно, ты же сам видел, когда нашел меня.
- Китнисс, прости, что меня не было рядом, - говорит он и смотрит мне в глаза. В них столько боли и сожаления, что мне становится неуютно. Будто это я должна сейчас сидеть и утешать его.
- Пит, ты не мог быть рядом, - говорю я, пододвигаясь к бортику ванны, чтобы оказаться ближе и взять его лицо в свои ладони. Кажется, мое тело впитало достаточно влаги, чтобы на глаза снова навернулись слезы, которых не было уже три недели. – Ты не мог ничего сделать. И никто не мог.
- Если бы у меня была возможность прийти, я бы пришел… Правда или ложь? – спрашивает он, накрывая мои руки своими.
- Правда.

Я снова не выдерживаю этой близости и целую его. Но в этот раз уже смелее.

- Повернись спиной, - говорит он, когда я разрываю поцелуй, чтобы вдохнуть.

Я молча выполняю его просьбу, хотя и без особой охоты. Чувство настороженности и того, что не все тут чисто и гладко, до сих пор меня не покинуло. Наверное, издержки Игр и сражений.

Я чувствую, как он слегка наклоняет меня вперед, чтобы ему было удобней. Я даже становлюсь на колени, потому что иначе над водой у меня лишь голова да шея. Пит осторожно омывает мою спину.

- Знаешь, я хотела, чтобы ты нашел меня. Я просила об этом. Каждый раз, как засыпала.
- Знаю.
- Откуда?
- Хэймитч. Он сказал, что ты постоянно зовешь меня во сне. Меня и Прим. Наклони голову назад.

Теперь ясно, как Пит не заблудился в лесу: Хэймитч сам меня выслеживал, а потом сказал ему.

Я снова сажусь и наклоняю голову. Чувствую, как по волосам стекает вода, чувствую пальцы Пита в своих волосах, осторожно распутывающие их. Потом он выдавливает мне на голову шампунь. Моет. Смывает. И так четыре раза. Все это время я смотрю то на белый потолок с дубовым каркасом, то на его лицо. Пит улыбается, когда замечает, как я рассматриваю его. Я улыбаюсь ему в ответ и закрываю глаза, полностью отдаваясь приятным ощущениям. Я начинаю дрожать, но уже не из-за беспокойства или страха, а от холода. Вода в ванной давно остыла.

Открыть глаза меня заставляет Пит. Он касается своими губами моих, и я обхватываю его шею мокрыми руками, пытаясь утолить свой голод. Но все безуспешно. Я понимаю, что никогда уже не смогу насытиться до конца, так, чтобы переливалось через край. Мне всегда будет мало.

- Нужно поменять воду, - тихо шепчет он. Я соглашаюсь и вытягиваю пробку, давая остывшей воде утечь в слив. Когда воды становится меньше половины и я уже никак не могу скрыть своего обнаженного тела, я снова вставляю пробку и включаю краны.
- Китнисс, ты тут пока заканчивай, а я пойду приготовлю все.
- Нет! – чуть ли не кричу я, выскакивая из воды, готовая бежать за ним.

Пит подходит к ванной, берет мое лицо в свои руки и долго смотрит в глаза.

- Все хорошо, слышишь? Все хорошо. Я буду здесь, в доме, в соседней комнате, - успокаивает он меня.
Я чувствую, как на глаза снова наворачиваются слезы. Я не хочу, чтобы он уходил, мне страшно.
- Я боюсь, - тихо произношу я, опуская взгляд, потому что больше не могу выдерживать того, как он смотрит на меня.
- Я оставлю дверь открытой. Если что, просто позови меня.

Пит целует меня в лоб и уходит. Я слышу, как открывается дверь соседней комнаты, как там что-то шебуршит, как открываются и закрываются ящики комода и шкафа. Так быстро, как только могу, я домываюсь и собираюсь вылазить из воды, когда понимаю, что мне нечего одеть. Но в дверях снова появляется Пит. В руках у него махровый халат. Я тянусь за полотенцем и быстро вытираюсь им, замечая, что Пит не знает, куда девать взгляд. Это заставляет меня улыбнуться.

- Нечасто заставишь Пита Мелларка смущаться, - говорю я, обматывая вокруг тела сухое полотенце. Он смеется и подходит ко мне, помогая одеть халат. Будто мы покидаем дорогой капитолийский ресторан, я какая-нибудь странно одетая кукла, а он старенький пошлый богач, помогающий мне надеть норковую шубу. Я улыбаюсь собственной фантазии. Да уж, до чего докатилась.

Не успеваю я сделать и шага, как Пит хватает меня на руки и несет в мою спальню. Пока я была в ванной, он поменял постельное белье и открыл окно, давая свежему ночному ветерку возможность играть со шторами. Пит укладывает меня на кровать и укрывает одеялом. Я сразу же начинаю ощущать результат своих бессонных ночей.

- Останься, - прошу я, протягивая к нему руку.
- Хорошо, только дай мне пару минут.

Я нехотя соглашаюсь. Пока его нет, мое одиночество скрашивает внезапно появившийся Лютик. Я совсем забыла про него, хотя обещала обратное. Он, наверное, пришел выцарапать мне глаза. Но вместо ожидаемой агрессии со стороны животного, я получаю лишь убаюкивающее урчание и теплый комок шерсти, свернувшийся клубком у моих ног. Когда я понимаю, что Пита нет уже больше десяти минут, я начинаю волноваться. В глубине души я понимаю, что мои беспокойства беспричинны, так как слышу, как он что-то делает на кухне. Но мне все равно становится страшно, больно и одиноко. Мне снова хочется сбежать в лес, чтобы он снова нашел меня.

- Ты просил лишь пару минут! – с упреком говорю я, приподнимаясь на постели, когда он возвращается.
- Да, извини меня, Китнисс. Я просто долго искал продукты, - говорит он и ставит передо мной поднос с козьим сыром, ломтиками булки и стаканом теплого молока.
- Спасибо.

Я понимаю, что действительно голодна, потому что Сальная Сэй кормила меня только с утра. После несметного числа голодовок, мне не составляет труда медленно поесть, наслаждаясь каждым кусочком. Когда я подношу стакан с молоком к губам, то улавливаю какой-то необычный аромат.

- Что это? Ты что-то добавил?
- Да, куркуму. Чтобы успокоить нервы и согреться.

Я пробую молоко на вкус и отмечаю, что в нем также есть немного меда.

- Вкусно.
- Хорошо, а то я боялся, что тебе не понравится, - облегченно выдыхает он, заставляя меня улыбнуться. – И извини, что еды так мало. Я понимаю, что ты очень голодна, но это все, что я нашел. Чем ты вообще питаешься?
- Я почти не ем. Только когда Сальная Сэй приходит.

Когда ставлю опустошенный стакан на поднос, Пит отставляет его на стол. Я чувствую, как веки тяжелеют, а мягкая и уютная постель так и манит в свои объятья, но я понимаю, что должна еще бодрствовать. Я должна убедиться, что Пит останется со мной.

- Ляг со мной, - прошу я.
- Сейчас, только прикрою окно, а то простудишься.

Я наблюдаю за тем, как он подходит к окну, прикрывает его, оставляя лишь небольшую щель, и возвращается к кровати. На ходу он снимает с себя майку и штаны, оставаясь в одном белье.

- Ты же не против? – спрашивает он. – Просто не хочу пачкать постель.
- Да, конечно.

Пит выключает свет и ложится рядом со мной. Я обнимаю его настолько крепко, прижимаясь к нему всем телом, насколько могу. Хоть он и рядом, обнимает меня, шепчет успокаивающие слова, а я чувствую жар его тела, мне все равно страшно, что он исчезнет, растворится. Как Прим. Была и не стало, в одно мгновение. И самое страшное для меня то, что я верю в свои страхи. Я боюсь, что если он сейчас уйдет, то больше не придет, что мои походы в лес станут бесполезными, потому что больше некому будет меня искать.

- Спой мне, - прошу я, вспоминая, как сама пела Прим, чтобы она уснула.
- Голос у меня не очень для пения. Птицы в лесу уж точно не умолкают.
- В лесу нет, а здесь да.
- Сойка-пересмешница, - ухмыляется он.

Еще несколько минут проходят в полной тишине, прежде чем Пит начинает петь.

Ножки устали. Труден был путь.
Ты у реки приляг отдохнуть.
Солнышко село, звезды горят,
Завтра настанет утро опять.
Тут ласковый ветер.
Тут травы, как пух.
И шелест ракиты ласкает твой слух.
Пусть снятся тебе расчудесные сны,
Пусть вестником счастья станут они.

Я чувствую, что сейчас окончательно провалюсь в сон, но мне хочется дослушать, и я всеми силами борюсь за последние мгновения бодрствования.

Глазки устали. Ты их закрой.
Буду хранить я твой покой.
Все беды и боли ночь унесет.
Растает туман, когда солнце взойдет.
Тут ласковый ветер. Тут травы, как пух.
И шелест ракиты ласкает твой слух.
Пусть снятся тебе расчудесные сны,
Пусть вестником счастья станут они.

Как только Пит умолкает, я засыпаю.

Впервые за последние полгода я просыпаюсь отдохнувшая. Мне не снились кошмары, мне не снились Прим или Рута, пытающийся убить меня Пит. Мне снились мы, я и Пит, веселящиеся на берегу озера.

Я медленно открываю глаза. В комнате очень светло, Лютика уже нет, как и Пита. Чувство безысходности и обреченности не заставляет себя ждать. Я резко сажусь на кровати, чувствуя, как по щекам бегут слезы. Я кричу. Просто кричу, пока не осознаю, что кто-то зовет меня, а что-то сдавливает мою грудную клетку, не давая возможности нормально вдохнуть.

- Китнисс! Китнисс! Все хорошо, слышишь? Все хорошо, я здесь!

Это Пит. Ужас уступает место облегчению. Я испытываю все то же самое, что испытала на Семьдесят четвертых Играх, когда подумала, что Пит умер, а потом нашла его с морником в руках. Я кидаюсь ему на шею, рыдая и задыхаясь. Пит качает меня, словно младенца, и успокаивает.

- Я здесь, здесь, - шепчет он. – Я же обещал.
- Я так испугалась…
- Прости меня, я должен был дождаться, когда ты проснешься.
- Так испугалась…

Пит берет мое лицо в свои горячие, пахнущие корицей ладони и снова смотрит мне прямо в глаза.

- Китнисс, что бы ни случилось, где бы мы ни оказались, помни: я всегда найду тебя!
- Найдешь?
- Обещаю!

И Пит сдерживает свое обещание. Каждый раз, когда мне это нужно, где бы я ни была, будь то лес, мой старый дом, вокзал или же я просто замыкаюсь в себе, он всегда находит меня и возвращает к жизни. И я понимаю, что это еще один долг, который я никогда не смогу вернуть своему Мальчику с хлебом.

@темы: cinema, The Hunger Games, Книги