[Tifafan]

Название: Цена нашей любви
Автор: Tifafan
Беты: Торика
Пэйринг: Китнисс/Пит
Рейтинг: PG-13
Жанры: Гет, Ангст, Драма, POV
Раздел: Мини-фф
Статус: закончен
Описание:
Жизнь всегда выставляет счёты, но почему-то так несправедливо получается, что обделённым, покалеченным или уже вдоволь нахлебавшимся она преподносит значения в два раза больше, нежели беспечным и обеспеченным. Но мы готовы платить эту цену.

*Публикация на других ресурсах: Только с разрешения автора.

Сильная рука с бугрящимися мышцами безжалостно сжимает моё горло. Я помимо воли широко открываю рот, пытаясь наполнить лёгкие воздухом. И пока это, хоть и с трудом, но выходит. Я знаю, что если бы он хотел, то не позволил бы сделать этот такой необходимый вдох – просто сжал бы руку сильнее, перекрывая путь кислороду.

Я не пытаюсь вырваться, как опрометчиво поступила в первый раз, лишь разозлив его, - бесполезно. Хватка Пита, раскачавшего свои руки постоянным тасканием наполненных мукой мешков, словно стальные тиски. Страх невесомыми иголочками слегка покалывает меня всю изнутри, от чего по коже бегут мурашки, но я не показываю этого. Просто стою спокойно, прижатая к светлой стене нашей кухни; мои глаза ничего не выражают, внимательно изучая Пита, силясь понять, как он поступит дальше. Несмотря на то, что сценарий мне известен, каждый новый раз всё равно страшно как в первый. Ему нельзя показывать свой страх. Это как с диким зверем: стоит ему учуять твою готовность броситься наутёк – разорвёт на клочья в одно мгновение.

Но не сжимающая моё горло рука Пита пугает меня. Нет, что мне до неё теперь. Это в первый раз я позорно устрашилась той физической силы, что он проявил, так же прижав меня к стене. Я пыталась царапаться, биться, вырываться, но всё впустую: он был неумолим, сжимая моё горло с пульсирующими под тонкой кожей жилками всё сильнее. Тогда-то я и подняла взгляд на его лицо.
Глаза. Прекрасные голубые глаза – именно они пугают меня больше всего. Даже язык не поворачивает сказать «глаза Пита». Я знаю своего мальчика с хлебом, и это определённо не его взгляд. Глаза Пита Мелларка всегда выражают лучистую любовь, всеобъемлющую доброту, в какой-то степени покорность судьбе, восхищение всем, что достойно его внимания… Во взгляде же этого существа, переродка, очередного эксперимента Капитолия, сейчас стоящего передо мной, читаются только первобытная ярость, необратимое желание пустить мне кровь, размозжить голову о столешницу. Вот что действительно страшит меня, заставляя кончики пальцев неметь, а волоски на руках становиться дыбом.

Но что такое страх? Страх потери, страх смерти, страх боли, страх одиночества, страх настоящих чувств, страх кому-то неугодить… Этот список можно продолжать бесконечно долго. Мне кажется, что при каждом новом приступе Пита меня переполняют все страхи сразу, но я, конечно, ошибаюсь. Просто страха так много, что мне кажется, будто они все вместе разом решили навестить меня. Лично для меня страх – это стимул. Вернее, я всегда превращаю свои страхи в стимул. Он заставляет меня менять себя, что-то вокруг, своё восприятие или устоявшийся порядок жизни. Когда дышать становится почти невозможно, страх возрастает, ноги становятся ватными. В глазах скоро потемнеет, и передо мной запляшут мириады ярких «звёздочек», увлекая в свою пучину безмятежности и непрекращающегося танца. Такое уже было, но тогда мне помог – меня спас – Хеймитч. Но сейчас он не дома, так что полагаться можно только на себя.

Осознание этого тоже стимул, заставляющий меня шевелить мозгами. Моя смерть – переродок, сейчас желающий меня убить; моё спасение – Пит, заточённый где-то там, внутри этого безжалостного зверя. Я должна помочь Питу выбраться – тогда спасусь и сама.

Я поднимаю руку и начинаю легко гладить его кисть и предплечье. Реакция не заставляет себя ждать: пальцы крепче сжимают моё горло. Сдавленный выдох срывается с моих пересушенных, готовых потрескаться губ, которые я смыкаю и размыкаю, словно выброшенная на берег рыба, чья жизнь теперь зависит от другого существа, совершенно ей незнакомого.

- Пит, это я, - беззвучно произношу я, потому что на большее не способна. – Пит, я знаю… - продолжить не могу: воздуха в лёгких почти не осталось.

Но через мгновение я чувствую, как хватка едва заметно ослабляется. Незамедлительно использую это, чтобы вдохнуть.

Брови Пита сдвинулись, и, хоть в глазах всё так же плещется неудовлетворённое желание убить меня, он уже не выглядит таким уверенным. Радоваться рано, но я всё же наступаю постепенно капитулирующему страху на пятки. Одна выигранная битва – ещё не выигранная война.

- Пит, я знаю, что ты там. Пит, пожалуйста. Это я – Китнисс.
Голубые глаза начинают бегать из стороны в сторону, в них появляются мимолётные проблески осознанности, тут же исчезающие в пучинах гнева. Я предпринимаю ещё одну попытку расслабить его и снова поднимаю руку. Легко, почти невесомо касаюсь пальцами его напряжённых мышц и вожу вдоль руки. Хватка на шее становится ещё слабее; на лбу Пита появляются крупные бисерины пота – верный признак близкого разрешения ситуации. Пита всегда лихорадит после приступов.

- Пит, - шепчу я, несмело касаясь его скулы.

Боюсь, но не показываю этого. Нельзя. Он не шевелится: застыл, словно каменная скала – только глаза бегают из стороны в сторону в поисках… чего? Понимаю, что нужно направить его в правильную сторону.

- Давай сыграем, Пит, - постоянно обращаюсь к нему по имени, чтобы воскресить временно умершие под завалами основ его хрупкого состояния воспоминания. – Как раньше, помнишь?
Его глаза останавливаются, и он в упор смотрит в мои. Губы неуверенно дёргаются, и я убираю руку: будто боюсь, что он меня укусит.

- Я тебя ненавижу: правда или ложь?
- Ложь. Ты любишь меня, а я – тебя.

Хватка на моей шее резко ослабляется, словно механические тиски кто-то отключил от источника питания. Я не могу упустить этот шанс, возможно, это ещё не конец представления. Хватаю его руку и подношу её к своей груди – туда, где бешено колотится сердце.

- Это будет ещё долго продолжаться: правда или ложь?
- Правда, - с ответом колебаться не приходится, потому что Пит всегда задаёт этот вопрос, но я тут же спешу дополнить свой ответ: - Но это будет всё реже, мы справимся.

- Ты боишься меня, - констатирует он, с неизмеримой болью в голосе. Каково это: знать, что человек, которого ты любишь больше жизни, готов избегать тебя, потому что боится? Но я никогда не избегаю Пита. Это низко по отношению к нам обоим.
- Я люблю тебя, а любовь сильнее всего.

Воцаряется молчание. Я облегчённо выдыхаю и подхожу к Питу. Обнимаю его, едва выдерживая тяжесть его веса: он обессилен, его трясёт, ноги почти не держат. Приступы всегда выматывают его не только морально, заставляя потом корить себя и постоянно просить у меня прощения, целуя синяки на шее, но и физически тоже. Цена, которую он платит за любовь ко мне.

- Всё будет хорошо: правда или…
- Правда! – уверенно говорю я, помогая ему лечь на постель в нашей спальне. Устраиваюсь у него под боком. Измученный, Пит быстро засыпает, а я лежу, позволяя наконец страху, который я забыла на время, чтобы помочь Питу, заполнить меня вновь. У нас с ним будто сделка: когда я нужна Питу, страх уходит, но потом, когда Пит возвращается, он тоже приходит обратно, полностью овладевая мной. По-детски крупные слёзы стекают по вискам, путаются в волосах, оставляют серые пятнышки на наволочке. Живот немыслимо скручивает, дышать становится трудно, голова становится тяжёлая, будто она всего лишь полая форма, в которую залили расплавленный свинец, ладони потеют, и я сжимаю простыни. Мне страшно, но я знаю, что это пройдёт. И это цена, которую я плачу за любовь к Питу. Жизнь всегда выставляет счёты, но почему-то так несправедливо получается, что обделённым, покалеченным или уже вдоволь нахлебавшимся она преподносит значения в два раза больше, нежели беспечным и обеспеченным. Но мы готовы платить эту цену, чтобы быть друг с другом, чтобы чувствовать, чтобы любить, чтобы жить, а не существовать.

@темы: The Hunger Games, фанфикшн